Петербургский сыск. 1870 – 1874 - Игорь Москвин

Вечер был тих и спокоен, казалось, ничто не предвещало беды, но иногда тишина бывает обманчивой и непредсказуемой.

Часов в десять в приемный покой Обуховской больницы привели девицу, которая едва передвигала ногами. У входной двери она упала на крыльцо, несколько ножевых ран уже перестали кровоточить, и она скончалась на операционном столе.

Врач был расстроен, руки дрожали от неудачи, ведь он опытный, не раз спасавший человеческие жизни, не смог спасти молодую девушку.

– Я счел своим долгом поставить вас в известность об этом событии, – говорил он околоточному, – когда умирают молодые, я чувствую, что сделал не все для их спасения, – ратовал доктор.

Утром Иван Дмитриевич Путилин, начальник сыскной полиции столицы, просматривал бумаги.

– Миша, – позвал он своего помощника Жукова, – быстренько в больницу при Александро– Невской части, туда вечером привезли девицу, – он заглянул в рапорт, – Акулину Сергееву с ножевыми ранами. Узнай, что произошло с нею?

– Хорошо, – удивленно посмотрел на начальника Михаил, – что там может быть? – пожал плечами.

– Не знаю, – просто произнёс Путилин, – но что– то гложет.

– Понятно.

– Я Вас слушаю, – приложился к козырьку форменной фуражки дежурный по участку.

– Помощник начальника сыскной полиции Жуков, – представился Михаил, – вчера вечером в приемный покой доставлена девица Сергеева, мне хотелось бы узнать об этом происшествии.

– Что ж, извольте. Девицу доставил дежуривший на этой улице городовой Климов, – просмотрел запись в журнале, – минут пять я его видел в участке.

– Мне хотелось бы с ним побеседовать.

– Хорошо, проходите в комнату допросов.

Комната была небольшой, но уютно обставленной – деревянный стол, несколько стульев, два шкафа, на стене три картины, на которых были изображены морские пейзажи. единственное зарешетчатое окно выходило во двор.

Жуков остановился у окна, заложив руки за спину. Скрипнула дверь и он обернулся к двери.

Городовой был немолод, но ладно подогнанная форма с каким—то блеском сидела на нем.

– Городовой Климов, – вытянувшись, представился он.

– Присаживайтесь, – указал рукою на стул помощник Путилина.

– Извиняюсь, Ваше Благородие, но мне сподручней стоять.

– Садитесь, – нахмурился Михаил, – как ваше имя, отчество?

– Тимофей Григорьевич.

– Так, Тимофей Григорьевич, присаживайтесь, – еще раз указал рукою на стул. – Я хотел бы поподробнее узнать о вчерашнем.

– О девице?

– Да, и давайте без Благородия, меня зовут Михаил Силантиевич.

– Ясно, Ваше Благор.., запнулся городовой и поправил себя, – Михаил Силантич.

– Так что произошло вчера?

– Я слежу за порядком на порученном мне посту, под моим надзором две улицы. Около десяти часов я повернул с Садовой на Мучной. У осветительного столба стояла девица, одной рукой держалась за него, второй прикрывала живот. Мне показалось, что она приняла лишку. Но когда подошел к ней, то увидел на животе красное пятно, сквозь пальцы руки капала кровь. Спросил: «Что стряслось?» Она слабым голосом ответила, что этот подлец Сашка из ревности ее ударил ножом. Сказала, что ее зовут Акулина Сергеева.

– А дальше?

– Я помог дойти до приемного покоя.

– Она не называла фамилию Сашки?

– Нет, все время, пока ее вел, говорила, что она жила с ним, близкий мне, мол, человек. Я не понял, но то, что он бил ее, когда выпивал, это могу сказать точно. Вот она от него и сбежала, а сегодня к своему несчастью столкнулась здесь же на улице. Он был сердит на нее, сперва ругать начал, а потом выхватил нож и нанес ей несколько ударов в живот.

– Возле какого дома?

– Почитай напротив дома Петрова.

– Статского советника?

– Так точно, Ваше… Михаил Силантич.

– Куда Сашка ушел – то?

– Она не заметила.

– А она откуда шла?

– Не знаю, – с сожалением ответил городовой и почтительно добавил, – не успел узнать. Ее от боли крючило, вот и было не до расспросов.

– Что еще говорила?

– Что из деревни года два как приехала, где —то работала на бумаго—прядильной мануфактуре.

– А где?

– Прошу прощения, не знаю.

– Не говорила – где жила?

– Нет, – покачал головою.

– Хорошо, – Михаил опустил с шумом руки на стол, – тогда у меня нет вопросов, но если возникнут или что вспомниться, то…

– Понял, Ваше… Михаил Силантич.

Город наполнился дневным шумом, по улицам проезжали нагруженные телеги, возницы понукали лошадей, которые только фырчали и послушно тащили грузы.

Михаил вздохнул полной грудью и решил дойти пешком до адресной экспедиции, чтобы там узнать, где проживала девица Сергеева.

С хорошим настроением Жуков возвращался к месту службы, иногда поглаживая карман, в котором на сложенном листе красивым почерком выведен адрес убиенной. Было откуда начинать.

– Иван Дмитрич, – начал Михаил с порога, – нашу девицу доставил в приемный покой городовой, несущий службу в Мучном переулке. Он же последний, кто с ней разговаривал. Сергеева была плоха, поэтому сведений от нее получено мало. Приехала из Олонецкой губернии Пудожского уезда Коловской волости деревни Грибки два года тому, сразу же поступила на мануфактуру господина Федотова, что на Обводном, где работала до последнего времени. Проживала там же в комнатах при мануфактуре, хотя некоторое время жила у полюбовников.

– Ясненько, – прищурил глаз Путилин, – Там не побывал?

– К сожалению, нет, – произнёс Жуков, – я спешил сюда, решил не торопиться, а посоветоваться по поводу дальнейших действий. С Сашкой, который нанес смертельные раны, она проживала ранее, поэтому я боялся его вспугнуть.

– Ясненько, – повторил Иван Дмитриевич, – что же мы имеем? – откинулся в кресле, – любовник и жертва. Неужели ревность?

– Точно так, – кивнул кудрявой головой Михаил.

– Ой ли, – хитро сощурил глаза начальник сыска.

– Сашка частенько выпивал, – помощник присел на краешек стула, – по словам городового, что смог услышать от нее, руку на нее поднимал, доставалось ей, битой бывала, вот она не вытерпела и сбежала.

– Если так, – то направляй стопы на мануфактуру господина Федотова и вези сюда этого господина…

– Будет исполнено, Иван Дмитрич.

На Обводном Жуков был растерян. Соседка Сергеевой сообщила, что убиенная сожительствовала поначалу с Сашкой Яковлевым, который сам от нее ушел, а потом с Сашкой Евсеевым, смирным малым, сдувавшим пылинки с девицы и выставленным Акулиной за дверь. Первого он разыскал в трактире на Тележной улице и с агентами сыскной отправил на Офицерскую, а Евсеева так и не нашел.

В одиннадцатом часу вечера Иван Дмитриевич отложил в сторону очки, потер пальцами переносицу. Он уже перестал понимать смысл прочитанного, перед глазами кружились черные мушки.

– Все, – опустил на стол руки – на сегодня хватит, – прошептал Путилин, – утро вечера мудренее.

Не успел он произнёсти последнее слова, как дверь звонко пискнула и на пороге появился, как привидение в заброшенном доме, Жуков.

– Иван Дмитриевич, – начал он, – я тут…, – и увидев уставший взгляд начальника, осекся.

– Что там?

– Я тут одного из Сашек привез.

Брови Путилина взлетели вверх.

– Их два нарисовались, – пояснил Михаил, – один в холодной, а второго я к сожалению не нашел. Прямо таки испарился, но землю изрою, но разыщу.

– Ладно, докладывай.

– Года полтора назад девица Сергеева начала сожительствовать с работником той же мануфактуры, где работала сама. Жили они с полгода, рукоприкладства и пьянства со стороны Яковлева, фамилия первого, не было замечено…

– Так что ж ты его привез?

– Иван Дмитрич, – оскорбился Жуков, – и для порядка, и для снятия показаний.

– Хорошо, хорошо, – махнул рукой, – продолжай.

– Про отношения он сам пояснит, но по расспросам работников, живущих при мануфактуре, Яковлев жутко ревновал, сам оставил девицу.

– Что ж веди, – начальник сыска откинулся на спинку кресла.

Помощник не успел развернуться, как в дверь раздался громкий стук.

В кабинет четким шагом ступил дежурный офицер.

– Господин Путилин, – хорошо поставленным голосом произнёс он, – у почтово—телеграфной конторы на Почтамтской убит чиновник, и украдены казенные деньги.

– Отдохнули, – выдохнул низким голосом Иван Дмитриевич, – коляску!

Улица была освещена газовыми фонарями. Перед конторой стояла пролетка, рядом с которой угадывались несколько городовых, человек в форменной тужурке почтового ведомства и извозчик с окладистою бородою.

– Здравия желаем! – приветствовали Путилина полицейские, который в ответ только кивнул.

– Показывайте, что стряслось.